11111111

Ушибленное бедро и саднящая спина — то, что должно отпечататься на подкорке как отличное начало нового дня. Впивающиеся в кожу прошлогодние колючки ели, растекающийся по воздуху запах ранней смолы и леденящая роса приходящего утра. Ты пытаешься съежиться, сжаться, подсознательно ускользаешь, а рефлексы кричат, чтобы бежала. Расправляла крылья, выскальзывала из хищных лап, летела туда, куда дует ветер, оставляя опасность позади, никогда не возвращаясь и не вспоминая, зная, что бегство и свобода — единственное спасение на все века. Инстинкты не подводят, сигналят ярче самого красноречивого снопа тревожных искр с кончика волшебной палочки, выворачивают сознание наизнанку, и вот — ты почти ускользнула. Размах крыла небольшой, но его достаточно для того, чтобы совершить кульбит и вырваться из сильных когтистых лап. Твое преимущество не в силе и не в скорости, но ты достаточно ловка, чтобы выиграть эту жизненную схватку, оказаться во власти ветра и крон деревьев, чувствуя себя повелительницей неба. Раз за разом окунаться в звездный свет, купаться в лунным лучах и рассматривать все еще непривычным птичьим зрением прорехи на поверхности верного спутника планеты и загадывая желание на каждый новый замеченный тобой лунный кратер.
Но ты не улетаешь. Острые, еще не проснувшиеся после зимнего сна ветки с набухшими почками цепляются за крылья, массивные когти теребят беспомощные перья, которые мгновенно рассыпаются вокруг черным пуховым снегом, и ты как будто бы сбегаешь. Деревья над головой раскрывают свои объятия, виднеется серое небо и угасающие очертания хаотичного и уходящего на дневной покой Ворона. Скоро на их месте появятся мазки пурпурного рассвета — ночь уже сворачивает свой черный тенистый плащ. Но ты рвешься на свободу, знаешь, что она прямо перед тобой, в твоих руках, в твоей голове, но крылья больше не слушают. Возможно, ты просто знаешь: твоя свобода в ином. Не в бескрайнем небе, среди неумолкаемых птичьих стай, вольно парящих над платами и вершинами поросших бурной растительностью гор. Возможно, ты бежишь от мнимой свободы широкого горизонта, за которым  должен находиться настоящий край света. Ведь ты знаешь: твой край света здесь. Не среди ледников Антарктиды и не там, где кончается мировая ойкумена. Твоя свобода в массивных лапах, покрытой серой, с рыжими прожилками шерстью, в белозубом хищном оскале и горящих дикостью глазах.

уу

[dice=1936-1936-3872-36]

кись

профиль

/*ПРОФИЛЬ */

/*верх и низ рамки профиля */
.punbb .post .post-author > ul {
    background: url(http://forumstatic.ru/files/0019/78/e1/16077.png) 0 bottom no-repeat, url(http://forumstatic.ru/files/0019/78/e1/90114.png) 0 top no-repeat;
    margin: -3px 0 -15px 0!important;
    padding: 50px 17px 10px 17px!important;
}

.post-author {
float:left;
background: url(http://forumstatic.ru/files/0019/78/e1/97526.png) repeat-y; width: 245px; text-align: center; color: transparent!important; 
}

цвета квестов долгов

div#dolg div {
    padding-left: 10px;
    padding-right: 10px;
}

#kvest {
background: url("http://forumstatic.ru/files/0019/78/e1/74363.png");
width: 100px;
height: 60px;
position: fixed;
    right: -6px;
    top: 1px;
    cursor: pointer;
opacity: 0.5;
}

#kvest:hover {
opacity: 0.5;
}

/* закладки долгов*/

div#dolg h2 {
    color: #c5b9b8;
    padding-top: 16px;
    padding-left: 10px;
    padding-bottom: 20px;
    cursor: pointer;
}

div#dolg {
    position: fixed;
    right: 0;
    background: url(http://forumstatic.ru/files/0019/78/e1/26708.png) center top no-repeat, url(http://forumstatic.ru/files/0019/78/e1/93185.png) center bottom no-repeat, url(http://forumstatic.ru/files/0019/78/e1/93185.png) center top repeat;
    width: 251px;
 height:17px;
color: #2c1c07;
    height: 100%;
display: none;
}

The   wheel   breaks   the   butterfly.
Every   tear,   a   waterfall.
In   the   night,   the   stormy   night,
She'll   close   her   eyes.

Мой свет никогда не иссякнет. Он будет проникать в самые потаенные уголки мира, освещая дорогу путникам, заплутавшим в перепитиях темного мира. Он будет играть в волнах океана даже через тысячу лет, когда исчезнут парусные корабли, а каждая частичка мира окажется познанной умами человечества.

Мой северный свет рассыпется по черному ночному небу, не угасая, дотягиваясь до одиноких сердец, восходя в высоте, постигая давно знакомые звезды. Яркостью мартовских вечеров он станет ориентиром для потерянных душ, он направит и вселит надежду; он скует холодом и растопит тонкими лучами, он прочертит черту между ночью и следующим днем, он остановит время. Напомнит о боли и о потери, и однажды кто-то под моим светом будет шептать древние сказания, в шутку или чтобы вспороть своим голосом тишину, а, быть может, растопить чье-то дремлющее сердце.

Мой далекий свет навсегда окутает тебя, моя богиня, где бы ты ни была и кем бы ты ни была. Он найдет тебя даже там, где нашел бы никто другой, где тебя нет и не могло быть, своим сиянием он возродит твой образ. И будут лететь столетия, а прошлое погружаться в пыльную вечность, ты, моя богиня, однажды воспрянешь из небытия — не помня себя, не помня меня, но ведомая великими, необъяснимыми силами. Ты увидишь меня в глубоком детстве, совсем крохой, делая первые уверенная шаги по высокой траве, глядя в широкое бескранее небо. Там буду смотреть на тебя я: выверенной россыпью семи огней, улыбаясь Полярной Звездой, зазывая в дальнюю дорогу Млечного Пути. Долго-долго ты будешь всматриваться в рисунок на небе и долго искать на ней свирепого зверя. В тот миг твоя душа, прошедшая сквозь века, снова окажется в моем свете — она окажется дома.

Мой свет заглядывает в окно твоей спальни, проникает сквозь щель незадвинутых штор, освещает вечно знакомое лицо. Ты не отрываешь взгляд от далеких звезд, а там, в тишине дремлющего дома, слышится таинственное пение. Туго натянутая тетива лука звенит от отлетевшей стрелы, в ушах звенит ветер, в высоте гигантских деревьев заливаются птицы, а вдалеке слышится плеск воды. Ты закрываешь глаза, и оказываешься там: среди солнечных полян предгорий Олимпа, где на кончике языка терпкий привкус золотого вина, а тело впитывает аромат волшебного аконита. Сон несет тебя сквозь годы и столетия, и ты просыпаешься совершенно другой: раз за разом, год за годом, но неизменно одно — семизвездный Ковш в твоем окне. Медведица-Покровитель, родинками вырисовавшаяся на твоем запястье. Позже, когда пройдут годы, на втором появится изображение медвежьей морды, отчаянно всматривающейся в пустоту ночного неба.

When   she   was   just   a   girl,
She   expected   the   world,
But   it   flew   away   from   her   reach,
So   she   ran   away   in   her   sleep.

Ты вспомнишь меня тогда, когда поймешь, что никогда не забывала. Когда снова взглянешь в ночное небо, когда остановишься лишь на миг, но больше не станешь прежней. Ты будешь считать себя безумной, но пение в твоей голове снова и снова возродит картины прошлого. И ветер в волосах, и блеск воды в солнечных лучах, и перешептывание деревьев.  Запах крови пронесется сквозь года, а заливистый смех, как звон колокольчиков, пронесется в твоем сознании древним воспоминанием. Ты поймешь, что знала мое имя — из древних книг и старинных легенд, из детских сказок и творений вековых мастеров. Ты вспомнишь горечь на губах, перебивающую вкус лучшего творения Диониса, ты вспомнишь дрожь болезненного гнева. Сожаление, разбивающееся о принцип и вечные мучения ради твоей собственной сути.

Прошепчешь мое имя, а я смогу лишь усмехнуться с высоты бескрайнего неба.
Ты будешь знать, что я здесь, рядом, и в этом мире, как и в любом другом. Вдалеке от Олимпа и цветущих склонов царства богов, среди холодов и мартовских ветров, на вечном расстоянии от моей богини.

Когда-то в моих руках был лук, а теперь нет рук, есть лишь несколько безликих камней, сгорающих со скоростью света, холодных глыб, купающихся в милости Гелиоса. Но, видя тебя, я снова ступаю по древней земле, снова с моих губ срывается пение, а в жилах закипает кровь. Танцу тела я всегда предпочитала танец крови — со свистом стрел и затаенным дыханием. Запах крови смешивался с ароматом цветущего Мирта, острие попадало точно в цель, а по телу разливалось победное тепло: это означало, что где-то рядом обязательно ступаешь ты. Величественно спокойная, дарящая лишь подобие улыбки, сжимающая неизменный лук в руке — благородно-величественная мать охоты.

Тогда ты тоже улыбалась. Холодные пальцы касались подбородка, и нет, мне не казалось — в уголках стальных глаз застыли непролитые слезы. Я смотрела на бескровные губы и острый подбородок, и следовало сказать лишь слово. Но куда делся голос певчей нимфы, первой из первых спутниц великой богини. Мне стоило бы закрыть глаза, стоило бы опустить голову и не видеть твоего гнева, но я могла лишь смотреть на тебя: впервые столь близкую настоящую тебя. И думать, что вижу эти глаза в последний раз в жизни, пока не оказаться на небе, над всем миром, наблюдающей за тобой каждую секунду. В тот же миг забыть о царе богов, забравшего меня у тебя, и о могучем теле медведицы, вознесшейся на небо.

Больше не петь мне охотничьих гимнов, не слышать звука тетивы, не дремать на прогретой южным солнцем траве и не плясать с сестрами у вечернего костра. Не выслеживать оленя в лабиринтах волшебного леса и не держать тебя за руку долгими беззвездными вечерами.

Но видеть, как ты рождаешься и взрослеешь, живешь и вспоминаешь, смотришь в небо и из жизни в жизнь шепчешь мое имя. Тянешь руку к небу, смотришь сквозь годы в прошлое, и больше не можешь сотворить ни одного чуда. Для мира ты обычная, из жизни в жизнь, но не тогда, когда когда мое сияние встречается с твоей душой. Цикл заканчивается, начинается новый. Поднимается первая звезда, и в мире рождается новая малышка с семью родинками на мягкой коже, а когда впервые видит отражающийся в небе рисунок, словно бы шепчет — Καλλιστώ.

Ἄρτεμις, — вторит ей вселенная.